ТАМАРА И ДЕМОН
От этого Терека
              
в поэтах
                       
истерика.
Я Терек не видел.
               
Большая потерийка.
Из омнибуса
           вразвалку
сошел,
     поплевывал
              
в Терек с берега,
совал ему
         в пену
              
палку.
Чего же хорошего?
               
Полный  развал!
Шумит,
     как Есенин в участке.
Как будто бы
            Терек
                
сорганизовал,
проездом в Боржом,
                 
Луначарский.
Хочу отвернуть
             
заносчивый нос
и чувствую:
           стыну на грани я,
овладевает
          мною
             
гипноз,
воды
    и пены играние.
Вот башня,
         револьвером
                   
небу к висну,
разит
     красотою нетроганой.
Поди,
     подчини ее
              
преду искусств - 
Петру Семенычу
             
Когану.
Стою,
     и злоба взяла меня,
что эту
       дикость и выступы
с такой бездарностью
                    
я
                     
променял
на славу,
         рецензии,
                 
диспуты.
Мне место
         не в «Красных нивах",
                            
а здесь,
и не построчно,
              а
даром
реветь
      стараться в голос во весь,
срывая
      струны гитарам.
Я знаю мой голос:
                
паршивый тон,
но страшен
          силою ярой.
Кто видывал,
            не усомнится,
                       
что
я
 был бы услышан Тамарой.
Царица крепится,
               
взвинчена хоть,
величественно
             делает
пальчиком.
Но я ей
       сразу:
            - А мне
начхать,
царица вы
         или прачка!
Тем более
         с песен - 
                 
какой гонорар?!
А стирка - 
          в семью копейка.
А даром
       немного дарит гора:
лишь воду - 
            поди,
                
попей-ка!- 
Взъярилась царица,
                 
к кинжалу рука.
Козой,
      из берданки ударенной.
Но я ей
       по-своему,
               
вы  ж знаете как - 
под ручку...
            любезно...
                    
- Сударыня!
Чего кипятитесь,
              
как паровоз?
Мы
  общей лирики лента.
Я знаю давно вас,
                
мне
                   
много про вас
говаривал
         некий Лермонтов.
Он клялся,
         что страстью
                    
и равных нет...
Таким мне
         мерещился образ твой.
Любви я заждался,
               
мне 30 лет.
Полюбим друг друга.
                 
Попросту.
Да так,
      чтоб скала
               
распостелилась в пух.
От черта скраду
              
и от бога я!
Ну что тебе Демон?
                 
Фантазия!
                          
Дух!
К тому ж староват - 
                  
мифология.
Не кинь меня в пропасть,
                      
будь добра.
От этой ли
          струшу боли я?
Мне
   даже
       пиджак не жаль ободрать,
а грудь и бока - 
               
тем более.
Отсюда
      дашь
          хороший удар - 
и в Терек
         замертво треснется.
В Москве
        больнее спускают...
                          
куда!
ступеньки считаешь - 
                    
лестница.
Я кончил,
         и дело мое сторона.
И пусть,
        озверев от помарок,
про это
        пишет себе Пастернак.
А  мы...
       соглашайся, Тамара! - 
История дальше
             
уже не для книг.
Я скромный,
           и я
             
бастую.
Сам Демон слетел,
                
подслушал,
                         
и сник,
и скрылся,
         смердя
              
впустую.
К нам Лермонтов сходит,
                     
презрев времена.
Сияет - 
       «Счастливая парочка!"
Люблю я гостей.
             
Бутылку вина!
Налей гусару, Тамарочка!
     

Реклама