Антон Антонович Дельвиг

Антон Антонович Дельвиг. Биография

1798 - 1831

Страна: Россия

Дельвиг Антон Антонович [1798—1831] — поэт, видный литературный деятель Пушкинской плеяды. Происходил из обрусевшего немецкого рода баронов Дельвигов, потомков рыцарей-меченосцев. Учился в царскосельском лицее, вместе с Пушкиным, считавшим его в числе самых близких друзей. Позднее был связан тесной дружбой с Баратынским, Плетневым. Довольно неудачно служил (в департаменте горных и соляных дел, в министерстве финансов, в Публичной библиотеке — помощником библиотекаря, под началом баснописца Крылова, и т. д.). Печатать свои стихи Дельвиг начал еще на лицейской скамье; первое стихотворение — патриотическая ода «На взятие Парижа» — помещено в «Вестнике Европы» в 1814 году, на месяц раньше первого стихотворения Пушкина. Принимал деятельное участие в лицейских рукописных журналах. Издание с 1825 ежегодного альманаха «Северные цветы» ставит Дельвига в центр литературной деятельности пушкинской группы, в качестве объединителя всех ее основных творческих сил, «друга и советника» старших ее представителей, пестуна и наставника поэтического молодняка, наконец хозяина одного из самых утонченных литературных салонов эпохи. В 1830 Дельвиг издает при ближайшем участии Пушкина и кн. Вяземского «Литературную газету» — боевой орган «литературной аристократии", деятелей «чистого искусства» — поэтов-дворян, противопоставляющих себя «лавочникам» от литературы, журналистам-профессионалам типа Булгарина (см.). По настояниям и доносам последнего Дельвиг был отстранен Бенкендорфом от издания газеты, обратившей на себя неблагосклонное внимание николаевского правительства. Чрезвычайно грубое обхождение Бенкендорфа с Дельвигом, вызванным им для объяснений, по настойчивым свидетельствам современников, послужило одной из причин болезни и преждевременной смерти поэта. Принадлежность Дельвига, как и большинства поэтов пушкинского поколения, к родовитому, но захудалому дворянству, лишившемуся своей классовой гегемонии, смещенному с высот общественно-государственной деятельности в узкий домашний быт, в частное существование, определила основные линии его поэтического творчества, эволюция которого протекала в общем русле развития дворянского стиля 20-х гг. Личное бытие самого Дельвига, отрешенная «тихая жизнь", свободная до последних дней от бурь и потрясений, выпавших на долю других представителей плеяды (разжалование в солдаты Баратынского, ссылка Пушкина и т. п.), наложила на его поэзию особый отпечаток. В своей поэтической деятельности, количественно крайне незначительной (всего около ста семидесяти стихотворений, из которых при жизни Дельвига было напечатано меньше ста), Дельвиг является из всех поэтов плеяды наиболее последовательным представителем «чистой поэзии", чуждой каких бы то ни было общественных и гражданских мотивов, гурманом, дегустатором «чистых» поэтических форм ("Дельвиг — поэт-сибарит, который нежился всяким звуком своей почти эллинской лиры и, не выпивая всего напитка поэзии, глотал его по капле, как знаток вин, присматриваясь к цвету и обоняя самый запах", — писал о нем Гоголь). Виртуозное мастерство и настойчивое стремление к насаждению на русской почве все новых и новых форм стиха являются отличительными достоинствами его поэтического творчества: Д. один из первых культивирует в русской поэзии форму сонета (превосходные сонеты Дельвига появились за семь лет до сонетов Пушкина), впервые употребляет гипердактилические рифмы (стихотворение «Жаворонок"), с успехом применяет самые разнообразные «древние метры", пишет «вольным размером» русских народных песен; исканиями и опытами Дельвига в значительной степени подготовлено в творчестве Пушкина замечательное формальное многообразие знаменитой болдин-ской осени 1830. При богатстве и разнообразии поэтической формы содержание стихов Дельвига отличается крайней ограниченностью, почти скудостью, вращаясь в узком кругу все тех же, весьма немногих, образов и мотивов. Мечты о «тихом", усадебном уюте в своем скромном «наследственном селенье"; «беспечная» жизнь в «домике простом", «замкнутом на ключ» «для знати жеманной"; «покой в безвестности"; «забвенье мирских забот» и легкие эпикурейские забавы в «веселом кружке вакхических друзей"; «умеренное желанье» — «проспать весь век» с тем, чтобы от милых и ленивых «просонок» жизни «беззаботно» перейти к «сновиденьям» не пугающей смерти, где ждет встреча с ранее ушедшими «милыми тенями", льющими в бокалы «тень Аи» — таковы основные настроения и эмоции поэзии Дельвига. Тон ее, в соответствии с общим стилем дворянской лирики той поры, — по преимуществу элегический. Однако эта элегическая настроенность не имеет ничего общего с сосредоточенной безнадежностью стихов Баратынского, с грозным и скорбным пессимизмом некоторых произведений Пушкина. В творчестве Дельвига «новейшее, уныние", свойственное в той или иной степени всем постам плеяды, проявляется в форме легкой грусти об «увянувшей юности", «исчезнувшем мае", «конченном пире", «пролетевших временах", «златых днях екатеринина века", грусти, находящей такое же легкое разрешение за чашей, «венчанной минутными розами", или на груди у «Лидии младой". Характерно-излюбленный образ поэзии Дельвига— «улыбающийся» старец среди «милых юношей и дев", в сочувственном кругу молодежи, юных друзей, новых поколений. Жанровая эволюция Дельвига вполне соответствует общему характеру его поэтического творчества, развивающегося на основе поэтики французского и русского классицизма XVIII и начала XIX в., влияние которой с самого начала умеряется в Дельвиге одновременным влиянием немецкой литературы. От культа Державина, от торжественной «Пиндаровой» оды, воспевающей «героев и судей", — Дельвиг переходит к малым «домашним жанрам» горацианской оды, анакреонтической песни, альбомной записи, дружеского послания, элегического дистиха и т. п. Однако наиболее характерным жанром зрелого Дельвига является жанр идиллии, которая и своей тематикой (лирическое воспоминание — рассказ в эпоху «железного века» о «золотом веке", о мирном «аркадском» быте счастливых поселян) и своим эмоциональным колоритом легкой незатуманенной печали полнее всего выражает основную настроенность его творчества. Этот лирический жанр пришелся особенно по вкусу его товарищам по плеяде. «Идиллии Дельвига для меня удивительны: какую силу воображения должно иметь, дабы так совершенно перенестись из XIX столетия в золотой век, и какое необыкновенное чутье изящного, дабы так угадать греческую поэзию сквозь латинские подражания или немецкие переводы", — писало них Пушкин. Наоборот, современная Дельвига разночинская критика особенно ценила его подражания «русским народным песням", — параллельный жанр, который, наравне с идиллией, Дельвиг особенно охотно культивировал в зрелые годы своего творчества (скрещение жанров греческой идиллии и русской песни в «русской идиллии» Д. «Отставной солдат") и который является последней стадией в процессе «снижения» дворянских классических жанров XVIII в. Песни Дельвига являются конечно только стилизациями под «народные» песни, однако в то же время они представляют несомненное движение вперед от соответствующих опытов Нелединского-Мелецкого, Дмитриева и др. Некоторые из песен Дельвига оказали большое влияние на поэтическое творчество Кольцова. Большинство их положено на музыку Глинкой, Даргомыжским, Алябьевым и др. Иные, оторвавшись от своих литературных корней, и посейчас пользуются широкой безымянной известностью ("Ах, ты, ночь ли, ноченька", «Не осенний мелкий дождичек", и др.). Интерес к поэзии Дельвига, высоко оцененной современниками, с начала 40-х гг. почти совершенно замирает вплоть до второго десятилетия XX века, когда делается попытка снова выдвинуть Дельвига в качестве одного из видных и оригинальных представителей пушкинской плеяды.